В грозы, в бури, в житейскую стынь, при тяжёлых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым - самое высшее в мире искусство...
Название: "За все"
читать дальшеХолодный влажный ветерок залетел в распахнутое окно, погладил небрежно застеленную кровать, пощекотал ноздри спящему портрету в вычурной золотой раме и, напоследок встрепав и без того не блещущие порядком волосы, унесся обратно, словно наконец почувствовав свою неуместность в этом доме. Снейп раздраженно отбросил упавшую на глаза прядь, выругался и тут же по привычке прикусил язык.
Малфой как-то сказал, что от его речи, а особенно от тех едких словечек, ставших привычкой с детства, за версту смердит дырой, в которой он родился. Так и сказал: «смердит», слегка морща аристократический нос, как будто бы и впрямь нечто учуяв. И Снейп молча бесился, осознавая эту непреодолимую разницу между ними: все эти жесты, манеры, оттенки речи и мимики, впитанные Малфоем с пеленок, давались ему слишком нелегко. А стоило слегка разозлиться, так эта маска и вовсе слетала с его лица. И да, приведись ему использовать этот оборот речи, он сказал бы просто «воняет».
За то время, пока ленивая, словно прилипшая стрелка часов переползла на одно деление, Снейп уже успел встать, нервно обойти комнату по периметру, снова сесть, открыть книгу и скинуть ее в раздражении на пол. Не обращая ни малейшего внимания на его метания, тихо посапывал длиннолицый блондин на портрете, чем-то неуловимо напоминавший породистую лошадь. Время от времени он неожиданно всхрапывал, всякий раз заставляя Снейпа подпрыгивать на месте. В очередной раз, когда искушение запустить в холст чем-нибудь тяжелым стало слишком велико, Снейп решил, что еще одна минута ожидания способна свести его с ума.
Стоило ему перешагнуть порог своей комнаты, как десятки однообразных, словно рисованных под копирку портретов по привычке зашептались между собой, бросая на него многозначительные взгляды. Уж они-то точно знали, кто, когда, с кем и какой длины у каждого родословная. Нечеловеческим усилием преодолев желание втянуть голову в плечи и поскорее выскочить наружу, Снейп распрямился и начал нарочито медленно спускаться по лестнице.
Внизу, в ушастом кресле, на время спрятав когти, сидела Нарцисса, похожая на своем большом сроке на огромную разомлевшую кошку. Даже улыбалась гостю она как кошка - словно тот был приготовленной на завтрашний обед мышью. Впрочем, о завтрашнем дне Снейп старался не думать. Ему хватало снисходительных усмешек со стороны хозяев и банальной и унизительной причины, по которой он принял предложение Малфоя – денег ощутимо не хватало на съем квартиры. Степенно кивнув хозяйке и ощерив зубы в подобии улыбки, он целенаправленно устремился к выходу, сжимая в кулаки подрагивающие пальцы. Сегодня возбуждение было настолько велико, что он даже не подумал как обычно, не смешон ли, выполняя эти нелепые ритуалы.
Тяжелая дубовая дверь гулко хлопнула за его спиной, и Снейп перевел дух. Каждый раз, выходя из малфоевского дома, у него было ощущение, что он чудом выбрался из террариума. Впрочем, сегодня ему предстояло посетить еще больший гадюшник, и об этом забыть было гораздо труднее.
От аппарации как всегда слегка мутило и тянуло чем-то отвратительно сладким во рту. Не удержавшись, он со злобой плюнул прямо на мостовую, и город в отместку со всей мочи дунул в него запахом гнилой реки и пылью давно застывшей фабрики. Он не любил Снейпа, этот городишко, ненавидел каждым крошащимся кирпичом однотипных сосисок-домов, каждым окном, каждой дверью с облупленной краской. Словно огромный злобный паук, он сидел в своей паутине расходящихся красных ниточек-улиц и злобно глядел на пришельца фасеточными глазками, зная, что в отличие от тысяч зависших в коконах полупереваренных жителей, этот – здесь ненадолго, этот - уйдет. А Снейп отвечал городу взаимностью. Всю жизнь. С самого рождения.
Мокрый ветер уныло задувал куда-то за воротник, ноги то и дело поскальзывались на неровных камнях – кому придет в голову асфальтировать это Богом забытое место? Двери, двери, поворот, снова двери. Опасливо дернулась занавеска в соседском доме – старая карга так и не отучилась подглядывать. Стараясь держать спину как можно прямее, а голову выше, Снейп заколотил в синюю обшарпанную дверь.
- Пошел вон, - донеслось изнутри нетрезвым голосом. Впрочем, когда это ему здесь были рады?
- Открывай, - стараясь, чтобы судорожно сжатые пальцы, все-таки не сломали хрупкую палочку в кармане. – Открывай, или я разнесу дом.
Из-за двери длинно и смачно выругались.
- Что тебе?
Снейп мрачно ухмыльнулся. Все-таки он выбрал правильную линию, с отцом нельзя было разговаривать иначе.
- Хочу забрать… кое-какие вещи матери.
Дверь медленно, словно бы с достоинством, которого у нее никогда не было, отворилась, пропуская его внутрь.
А он сдал, - неожиданно подумалось Снейпу. Красный в прожилках нос, мешки под глазами, опухший рот. Подумать только, еще пару лет назад он боялся этого голоса, этих рук, этого потертого ремня на джинсах. Ничтожество.
- Забирай что хочешь и выметайся.
От удивления Снейп даже замер на мгновение. А потом заметил крепко сжимаемую в руке палочку, которая будто бы сама выскочила из его кармана. Боится! Этот урод его просто-напросто боится! Стоило приехать сюда только ради того, чтобы увидеть страх в глазах старого ублюдка.
Ступени привычно скрипели под ногами. Остро пахло старой мокрой пылью и плесенью. С тех пор, как она ушла, здесь всегда стоял этот въедливый смрад. Ничего, сжав зубы, пообещал себе Снейп, скоро здесь будет все совсем иначе. Книги, книги, запах зелий. Его тайная нора, берлога.
А в родительской комнате почти ничего не осталось. Остатки материнских книжек были вывезены еще в прошлом году, серебряный браслет, по всей видимости, давно и безнадежно пропит. Оставалась еще фотография в дешевой деревянной рамке – маленькая иллюзия того, как могло бы быть, но не сложилась. Фотографию он брать не стал. И в шкаф заглядывать тоже. В конце концов, приехал он сюда не за этим.
На кухне натужно шумел закипающий чайник. На столе стояла початая бутылка дешевого виски и детская снейпова чашка с улыбающейся уткой, на дне которой плескалось все то же виски. Мысленно подивившись сочетанию, он присел за стол.
- Что, папаша, решил угостить меня чаем? – спросил он и сам поморщился от нарочитого ерничанья.
Отец тут же встал, не глядя взял чашку и вышел в гостиную. На стене глухо тикали давно отстающие часы.
Во рту было гадостно и в животе тоже. Почему-то раньше, планируя все это, он думал, что будет проще. И приятнее. Зеленый пузырек холодил ладонь, гипнотизировала янтарная жидкость в бутылке. За стенкой глухо выводил что-то жалобное старый приемник.
Это тебе за все, мстительно думал Снейп, крепче сжимая в пальцах хрупкий сосуд. За то, что сживал ее со свету, за то, что бил, за то, что даже не написал, когда ее хоронили, за этот запах, который поселился в доме с ее смертью, за пьянство, за…
Тяжелый взгляд ударил словно кувалдой. Отец стоял в дверях, прислонившись к косяку, и молча смотрел на него. За спиной, устав наконец закипать, надрывно свистел чайник. По пальцам текла кровь вперемешку с зельем.
Кажется, он бежал целую вечность, до самой реки, пока не закололо в боку, а в ушах не стих проклятый свист. И только кожу жег застрявший кусок стекла. Не смог, не сумел, струсил… Тошнота подкатила с невиданной силой. Тех, двоих магглов смог, а этот… этого…
Отец умер спустя месяц. Захаркал кровью да и отошел в мир иной. У алкоголиков так часто бывает, «утешила» карга из соседнего дома. Впрочем, на кладбище она так и не пошла, чему Снейп был несказанно рад. Двое кряжистых мужиков с того берега споро покидали размокшую землю и поскорее смылись в близлежащий паб – неожиданный заработок по пятницам никогда не был лишним.
Дождь закончился и, впервые за последние пару недель, над черепичными крышами выглянуло солнце.
Вот и все, подумал Снейп и неожиданно улыбнулся. Потом сплюнул на свежую могилу и пошел прочь с кладбища, чтобы больше сюда не возвращаться.
читать дальшеХолодный влажный ветерок залетел в распахнутое окно, погладил небрежно застеленную кровать, пощекотал ноздри спящему портрету в вычурной золотой раме и, напоследок встрепав и без того не блещущие порядком волосы, унесся обратно, словно наконец почувствовав свою неуместность в этом доме. Снейп раздраженно отбросил упавшую на глаза прядь, выругался и тут же по привычке прикусил язык.
Малфой как-то сказал, что от его речи, а особенно от тех едких словечек, ставших привычкой с детства, за версту смердит дырой, в которой он родился. Так и сказал: «смердит», слегка морща аристократический нос, как будто бы и впрямь нечто учуяв. И Снейп молча бесился, осознавая эту непреодолимую разницу между ними: все эти жесты, манеры, оттенки речи и мимики, впитанные Малфоем с пеленок, давались ему слишком нелегко. А стоило слегка разозлиться, так эта маска и вовсе слетала с его лица. И да, приведись ему использовать этот оборот речи, он сказал бы просто «воняет».
За то время, пока ленивая, словно прилипшая стрелка часов переползла на одно деление, Снейп уже успел встать, нервно обойти комнату по периметру, снова сесть, открыть книгу и скинуть ее в раздражении на пол. Не обращая ни малейшего внимания на его метания, тихо посапывал длиннолицый блондин на портрете, чем-то неуловимо напоминавший породистую лошадь. Время от времени он неожиданно всхрапывал, всякий раз заставляя Снейпа подпрыгивать на месте. В очередной раз, когда искушение запустить в холст чем-нибудь тяжелым стало слишком велико, Снейп решил, что еще одна минута ожидания способна свести его с ума.
Стоило ему перешагнуть порог своей комнаты, как десятки однообразных, словно рисованных под копирку портретов по привычке зашептались между собой, бросая на него многозначительные взгляды. Уж они-то точно знали, кто, когда, с кем и какой длины у каждого родословная. Нечеловеческим усилием преодолев желание втянуть голову в плечи и поскорее выскочить наружу, Снейп распрямился и начал нарочито медленно спускаться по лестнице.
Внизу, в ушастом кресле, на время спрятав когти, сидела Нарцисса, похожая на своем большом сроке на огромную разомлевшую кошку. Даже улыбалась гостю она как кошка - словно тот был приготовленной на завтрашний обед мышью. Впрочем, о завтрашнем дне Снейп старался не думать. Ему хватало снисходительных усмешек со стороны хозяев и банальной и унизительной причины, по которой он принял предложение Малфоя – денег ощутимо не хватало на съем квартиры. Степенно кивнув хозяйке и ощерив зубы в подобии улыбки, он целенаправленно устремился к выходу, сжимая в кулаки подрагивающие пальцы. Сегодня возбуждение было настолько велико, что он даже не подумал как обычно, не смешон ли, выполняя эти нелепые ритуалы.
Тяжелая дубовая дверь гулко хлопнула за его спиной, и Снейп перевел дух. Каждый раз, выходя из малфоевского дома, у него было ощущение, что он чудом выбрался из террариума. Впрочем, сегодня ему предстояло посетить еще больший гадюшник, и об этом забыть было гораздо труднее.
От аппарации как всегда слегка мутило и тянуло чем-то отвратительно сладким во рту. Не удержавшись, он со злобой плюнул прямо на мостовую, и город в отместку со всей мочи дунул в него запахом гнилой реки и пылью давно застывшей фабрики. Он не любил Снейпа, этот городишко, ненавидел каждым крошащимся кирпичом однотипных сосисок-домов, каждым окном, каждой дверью с облупленной краской. Словно огромный злобный паук, он сидел в своей паутине расходящихся красных ниточек-улиц и злобно глядел на пришельца фасеточными глазками, зная, что в отличие от тысяч зависших в коконах полупереваренных жителей, этот – здесь ненадолго, этот - уйдет. А Снейп отвечал городу взаимностью. Всю жизнь. С самого рождения.
Мокрый ветер уныло задувал куда-то за воротник, ноги то и дело поскальзывались на неровных камнях – кому придет в голову асфальтировать это Богом забытое место? Двери, двери, поворот, снова двери. Опасливо дернулась занавеска в соседском доме – старая карга так и не отучилась подглядывать. Стараясь держать спину как можно прямее, а голову выше, Снейп заколотил в синюю обшарпанную дверь.
- Пошел вон, - донеслось изнутри нетрезвым голосом. Впрочем, когда это ему здесь были рады?
- Открывай, - стараясь, чтобы судорожно сжатые пальцы, все-таки не сломали хрупкую палочку в кармане. – Открывай, или я разнесу дом.
Из-за двери длинно и смачно выругались.
- Что тебе?
Снейп мрачно ухмыльнулся. Все-таки он выбрал правильную линию, с отцом нельзя было разговаривать иначе.
- Хочу забрать… кое-какие вещи матери.
Дверь медленно, словно бы с достоинством, которого у нее никогда не было, отворилась, пропуская его внутрь.
А он сдал, - неожиданно подумалось Снейпу. Красный в прожилках нос, мешки под глазами, опухший рот. Подумать только, еще пару лет назад он боялся этого голоса, этих рук, этого потертого ремня на джинсах. Ничтожество.
- Забирай что хочешь и выметайся.
От удивления Снейп даже замер на мгновение. А потом заметил крепко сжимаемую в руке палочку, которая будто бы сама выскочила из его кармана. Боится! Этот урод его просто-напросто боится! Стоило приехать сюда только ради того, чтобы увидеть страх в глазах старого ублюдка.
Ступени привычно скрипели под ногами. Остро пахло старой мокрой пылью и плесенью. С тех пор, как она ушла, здесь всегда стоял этот въедливый смрад. Ничего, сжав зубы, пообещал себе Снейп, скоро здесь будет все совсем иначе. Книги, книги, запах зелий. Его тайная нора, берлога.
А в родительской комнате почти ничего не осталось. Остатки материнских книжек были вывезены еще в прошлом году, серебряный браслет, по всей видимости, давно и безнадежно пропит. Оставалась еще фотография в дешевой деревянной рамке – маленькая иллюзия того, как могло бы быть, но не сложилась. Фотографию он брать не стал. И в шкаф заглядывать тоже. В конце концов, приехал он сюда не за этим.
На кухне натужно шумел закипающий чайник. На столе стояла початая бутылка дешевого виски и детская снейпова чашка с улыбающейся уткой, на дне которой плескалось все то же виски. Мысленно подивившись сочетанию, он присел за стол.
- Что, папаша, решил угостить меня чаем? – спросил он и сам поморщился от нарочитого ерничанья.
Отец тут же встал, не глядя взял чашку и вышел в гостиную. На стене глухо тикали давно отстающие часы.
Во рту было гадостно и в животе тоже. Почему-то раньше, планируя все это, он думал, что будет проще. И приятнее. Зеленый пузырек холодил ладонь, гипнотизировала янтарная жидкость в бутылке. За стенкой глухо выводил что-то жалобное старый приемник.
Это тебе за все, мстительно думал Снейп, крепче сжимая в пальцах хрупкий сосуд. За то, что сживал ее со свету, за то, что бил, за то, что даже не написал, когда ее хоронили, за этот запах, который поселился в доме с ее смертью, за пьянство, за…
Тяжелый взгляд ударил словно кувалдой. Отец стоял в дверях, прислонившись к косяку, и молча смотрел на него. За спиной, устав наконец закипать, надрывно свистел чайник. По пальцам текла кровь вперемешку с зельем.
Кажется, он бежал целую вечность, до самой реки, пока не закололо в боку, а в ушах не стих проклятый свист. И только кожу жег застрявший кусок стекла. Не смог, не сумел, струсил… Тошнота подкатила с невиданной силой. Тех, двоих магглов смог, а этот… этого…
Отец умер спустя месяц. Захаркал кровью да и отошел в мир иной. У алкоголиков так часто бывает, «утешила» карга из соседнего дома. Впрочем, на кладбище она так и не пошла, чему Снейп был несказанно рад. Двое кряжистых мужиков с того берега споро покидали размокшую землю и поскорее смылись в близлежащий паб – неожиданный заработок по пятницам никогда не был лишним.
Дождь закончился и, впервые за последние пару недель, над черепичными крышами выглянуло солнце.
Вот и все, подумал Снейп и неожиданно улыбнулся. Потом сплюнул на свежую могилу и пошел прочь с кладбища, чтобы больше сюда не возвращаться.
