Выдержка из статьи Александра Якимовича «Эпоха и дело Сальвадора Дали» (предисловие к изданию «Дневника гения» Сальвадора Дали 2004 г.) – показалась интересной, поэтому делюсь. Может для кого и баян, а я так в первый раз узнала. (Статьи в сети нет, поэтому все очепятки мои.)
"(…)
Марксизм, фрейдизм и ницшеанское наследие – это особая триада в истории новейшей философской мысли (и, соответственно, искусства и литературы XX века). Радикальные художники и мыслители XX века неизменно выделяли именно эти три явления. Почему?
Ответ на этот вопрос попытался позднее дать Поль Рикер в своей книге «Фрейд и философия». Он считал, что Маркс, Фрейд и Ницше сообща совершили эпохальный переворот в истории мысли и культуры. Дело не в том, какие именно позитивные идеи они предлагали. Не важно, как именно они хотели исправлять общество, корректировать души людей. В своих позитивных пунктах их идеи столь же спорны и открыты для критики, как и любые другие идеи многочисленных мыслителей прошлого и настоящего. Более фундаментальны другие аспекты мысли. Важно то, что все трое были «учителями подозрительности», или «мастерами подозрительности», «maîtres de saspicion. Фрейд, Маркс и Ницше занимались совершенно разными вещами и с помощью совершенно разных методов. А общим принципом подхода было то, что они предлагали «не верить человеку и обществу». То, что люди думают, во что они верят, что они считают самым важным и истинным, - это всегда лишь прикрытие чего-то другого. Культура, нормы культуры (политические, моральные, законодательные, эстетические) суть прикрытия для вещей, которые люди не хотят признавать, не любят видеть, не желают учитывать.
Мыслитель должен исходить из того, что поведение людей, их ценности, их идеи – это способы мистификации или самообмана. То есть мыслитель должен исходить из презумпции недостоверности всего того, что делается в культуре людей. Мыслитель нового типа, культурный человек нового типа – это не тот, кто имеет ясные и твердые убеждения и верит в некие определенные ценности. Человек культуры отныне – это тот, кто не верит, то есть подозревает, что мысли, идеи, веры, убеждения, ценности людей суть не что иное, как прикрытие для чего-то другого, скрываемого (биологического дочеловеческого начала у Ницше, подсознания у Фрейда, классовых интересов у Маркса).
То есть сами задачи мышления, само представление о мышлении были решительно переориентированы. Смысл этого поворота в мышлении сводился к тому, что культурная «надстройка» (мораль, закон, государство, религия, эстетика и прочее) не принимались более на веру. Надстройки, одеяния, нормативы всегда прикрывают то, что человеку не угодно признавать в себе. Познание же призвано прежде всего быть «подозрительным». Познание, мышление, философия – это не строительство вдохновляющих духовных знаний. Познание – это не гипотезы о том, как устроен мир, и не очередной проект усовершенствования мира. Познание нового типа представляет собой скорее систему неверия. Следует подозревать всех и вся в том, что нас обманывают, что всякое утверждение служит для того, чтобы спрятать истину (а не открыть ее). Познание, в новой концепции «подозрительности», - это систематическое выявление самообманов и обманов, трюков культуры, иллюзий и подмен, которые принимают форму идеологии, морали, религии, культурной нормы.
Для мышления, литературы, искусства XX века, как правильно заметил Рикер, эта великая троица «учителей подозрительности» означала очень многое. Их пример обусловил пути развития культуры и искусства в XX веке. Легко догадаться, как должны были пойти дела в искусстве. Если главные силы культуры связаны с тремя «учителями подозрительности», то искусство и литература не могут избежать стадии «снятия покровов культуры».
То есть в искусстве и литературе должна начаться стадия систематической и разрушительной критики основных критериев, понятий и ценностей культуры. Но это не критика варварского царька, который захватывает богатый и культурный город и громит там библиотеки, церкви, синагоги, мечети и школы. Варвар не понимает, что именно написано в тех книгах и что нарисовано на тех картинах, которые он топчет и уничтожает. Новый культурный человек не таков. Он понимает, что он делает. Теперь культурные дискурсы старательно изучаются, вбираются, принимаются, используются, но именно для того, чтобы проявить «подозрительность», сорвать маски, разоблачить и демистифицировать се то, что нам предлагают религии и философии, моральные доктрины, эстетические нормы и всё прочее. Искусство зрелого авангарда полностью солидаризировалось с новой постклассической философией.
(…)
Возникает новая культурная парадигма. Она учит пониманию того, что быть человеком культуры значит, в конечном итоге, понимать себя самого как утонченное проявление нечеловечности. Не тот, кто защищает музеи, семейные ценности, религию, заветы отцов, высокую классическую эстетику.
Человек новой культуры, как можно было понять из штудий Маркса, Ницше и Фрейда, - это тот высокоразвитый человек, который подозревает, что его культурность есть род фикции, что культурность есть форма проявления монструозности, что культура есть форма проявления хаоса, абсурда и случая. То есть сублимированная оболочка, которая скрывает от самого человека то, что он действительно желает, к чему его на самом деле влечет.
(…)"
А. Якимович «Эпоха и дело Сальвадора Дали»
Конечно, читать вышеупомянутую троицу мэтров мне еще только предстоит, т.е. убедится в верности предложенной теории я смогу только в будущем. Но если даже ориентироваться на одни лишь косвенные и общие сведения….
И вообще – это многое объясняет.
В частности все снижающийся процент элемента созидательности и все нарастающий процент элемента «вскрытия» в тенденциях культурного и периферийного (по отношению к условному руслу культуры) развития последнего века